Вообще, выражение «красные линии» немного об уходящей эпохе. О системе, сложившейся после Второй Мировой войны, где инструмент «красных линий» выполнял, прежде всего, функцию предотвращения.
Считалось, что гарантиями от крупных войн, а также нарушения писаных (в виде международного права) и неписаных норм (как консенсус) мотивация экономического процветания и наоборот санкции – ограничения – в случае нарушения этих «красных линий».
В 21 веке понятие «красных линий» как действенного инструмента все больше размывается и теряет первоначальное содержание.
Во-первых, гибридные подходы, самые разные (от «зеленых человечков» и «военных за спинами женщин и детей» – до искусственных миграционных кризисов на границах ЕС и НАТО с Россией и Беларусью), осложняют выявление и, соответственно, наказание нарушителя. Все, конечно, понимают, кто и как нарушает. Но поскольку нарушитель всегда маскируется в тылу/у тылов того/тех, где он хочет сломать ситуацию, то и задействовать маркер «красных линий» и дальше инструменты международного права не всегда возможны.
Во-вторых, полномасштабное вторжение России в Украину – это уже нарушение всех красных линий, когда одна страна открыто пытается уничтожить другую. И логика решения проблемы на упреждение здесь уже не работает. Проблема уже есть. И речь уже не о «красных линиях», а о том, как остановить войну, и не просто остановить, а выйти на мирный процесс в рамках справедливости и системного подхода (международного права).
В-третьих, фрагментация и неодинаковое чувство угроз и вызовов (а соответственно и красных линий) даже в рамках существующих альянсов и союзов. Скажем, если взять Европу, то даже без крайней позиции Венгрии между другими странами-единомышленниками есть разные позиции. Вот хотя бы в вопросе сбивания приближающихся к их воздушному пространству объектов.
И, тем не менее, словосочетание «красные линии» – одно из наиболее часто употребляемых. Кто чьи «линии» скорее сотрет и как эти «линии» меняются – причем не только в отношениях между странами/альянсами, но и внутри страны. Военные действия на территории Курской области – это и о стирании «красных линий» внутри самой России.
По-видимому, из системы 20 века как реальный предел («красная линия») для мира остается тема «ядерного оружия». Но и здесь происходят перемены. Имею в виду изменения в сфере обороны (зонтик от ядерного оружия) и понимание того, что ровно то, что закладывалось в 20 веке, когда ядерные государства были гарантами от крупных войн и грантами сохранения существующей системы правил, теперь прямо наоборот, разрушается как принцип отдельными ядерными странами.
Если же говорить о других вопросах, то красные линии раздвоились. Есть две группы «линий».
- Предупреждения, комплексы и страхи из 20 века. Классика жанра – не раздражать агрессора, иначе будет еще больший конфликт. События с 2008 года (Грузия), а затем с 2014 года (Крым и Донбасс) и вялость реакции Запада показали прямо противоположное.
- Формирование нового понимания ситуации и дальше необходимость самоопределения по ряду вопросов. И это касается как позиции по конкретным вопросам (например, можно ли начинать процедуру членства Украины в НАТО, когда часть ее территорий будет оставаться под оккупацией), так и того, как этого добиваться (классика жанра – принцип принятия внешнеполитических вопросов единогласно). Это то, что на поверхности.
Думаю, мы еще в этом году увидим очертания трансформаций по двум направлениям.
Читайте також:
- «Красные линии» и Путин. Мир начинает понимать, что бояться нечего
- Удары оружием США по территории РФ: Байден пересматривает «красные линии»
- «Красные линии» Путина: обозреватель Bloomberg объяснил, почему не стоит бояться диктатора
